На "Зориле" пошьют мне пару постолов,
Чтоб было чем топтать - от моря до поморов.
На лямке автомат, в устах - пять русских слов.
А в ранце за спиной - полсотни триколоров.
Горит моя душа, горят мои глаза,
И этот жар сильней полуденного солнца.
Нам жалость ни к чему, не тронет нас слеза
Изъеденного плесенью чухонца.
Я знаю, будет день, я знаю, он придет.
Мы с грохотом войдем в Медведково, в Мытищи.
И затрепещет враг, споткнется и падет.
Хотя их тьмы и тьмы, а нас всего лишь тыщи.
И пусть мой старый друг - беззубый Петербург
Встречает нас, как Рейн встречал когда-то янки
И толпы русских сук заполнят Марсов луг
И будут пить портвейн с брони молдавских танков.
Мы расширяем мир потерянной страны!
Мы там, где хорошо, где Родина за нами!
Да, молдаване мы, Да, европейцы мы!
С красивыми и пьяными глазами.
С высокого крыльца Кремлевского дворца
Увитого насквозь кудрявой изабеллой
Нам виден Вашингтон в преддверии конца
И Брюсселя финал уже в горячке белой.
Уральскому хребту дадим мы по хребту,
А матушку-Сибирь пошлем к такой-то маме.
И в вечной мерзлоте мы вспашем борозду
И вырастим лозу молдавскими руками.
И друг степей калмык, и враг степей - помор
К строительным лесам пойдут неспешным строем.
Россия бросит пить! В ее руках топор.
Мы строим Карфаген. Он должен быть построен.
Автор неизвестен.